Смелые эксперименты советских архитекторов-авангардистов, начатые в середине двадцатых годов прошлого века в области жилищного строительства, продолжались менее десятилетия. Уже в апреле 1932 года вышло Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций». Многочисленные творческие группы и ассоциации, в том числе архитектурные, были упразднены; появился единый Союз советских архитекторов; в искусстве и архитектуре произошел поворот к «освоению классического наследия».
Своеобразным манифестом наступившей новой эпохи стал Дом на Моховой улице, построенный в 1932-1934 годах по проекту знаменитого архитектора Ивана Владиславовича Жолтовского. Жолтовский был большим знатоком итальянского Возрождения; в своих работах он использовал множество цитат из классической архитектуры. Построенный Жолтовским в 1910-е гг на Спиридоновке особняк купца Г. А. Тарасова представляет собой практически полную копию (лишь с намеренно измененными пропорциями) палаццо Тьене в итальянской Виченце — произведения мастера позднего Возрождения Андреа Палладио.
Огромные пятиэтажные колонны Дома на Моховой отсылают к другой работе Палладио в Виченце — Лоджии дель Капитанио. Освобожденный от строительных лесов к маю 1934 года Дом на Моховой метко прозвали «гвоздем в гроб конструктивизма». Предполагалось, что в доме будут жить сотрудники Моссовета, однако вскоре здание передали посольству США, а затем «Интуристу».
Незадолго до начала войны по проекту И. В. Жолтовского начали строить восьмиэтажный жилой дом на Большой Калужской улице (современный адрес — Ленинский проспект, 11). Достроенный уже в 1949 году дом принес автору Сталинскую премию. Высокую оценку заслужил и «Дом с башенкой» на Смоленской площади, в котором находится вход на станцию метро. Архитектор Борис Лазарев писал в 1952 году:
Академик архитектуры Жолтовский разработал новый тип столичного многоэтажного жилого дома, созвучного с новыми масштабами московских улиц и площадей. Зодчий с большим мастерством, минимальными художественными средствами, пользуясь дешевыми строительными материалами, создал величавый и ясный образ советского жилого дома, образ простой и спокойный, светлый и радостный… Дома, подражающие произведениям Жолтовского, стали появляться во многих советских городах.
Черты итальянского Ренессанса прослеживаются и в известном доме для сотрудников Наркомлеса архитектора Андрея Константиновича Бурова (современный адрес — Тверская улица, 25).
Правое крыло здания, на углу с Благовещенским переулком, было выстроено к 1938 году, а левое, более короткое, достроили уже в 1950 году. Фасад дома украшен росписями в технике сграффито по эскизам художника Владимира Фаворского. Вот что рассказывал об этой работе сам А. К. Буров на творческой дискуссии в 1936 году:
В образе дома я стремился найти выражение жизнерадостного лиризма. Предпосылки для этого были крайне неблагоприятными. Дом стоит на северной стороне ул. Горького, где никогда не бывает солнца. Стена высотой в 30 м и толщиной в два кирпича не дает возможности для рельефного решения; отсюда неизбежна была плоскостная трактовка объема.
Тогда возникла идея применения живописи… Думается, что дом на ул. Горького — один из первых шагов синтеза архитектуры и живописи, так как я работал вместе с В. А. Фаворским, А. Д. Гончаровым, М. С. Родионовым. Мне кажется, что в этом отношении он заключает в себе элементы новой жилой архитектуры.
Андрей Буров, архитектор
После Войны советским архитекторам пришлось в срочном порядке восстанавливать разрушенные города. Строившиеся улицы и площади приобретали парадный, торжественный вид: архитектура должна была выражать радость мирной жизни и гордость народа-победителя. Выразительные архитектурные ансамбли были созданы на Крещатике в Киеве, в разрушенном бомбардировками Минске.
В Москве после Войны продолжали застраиваться улица Горького, Можайское шоссе и другие важные магистрали. В 1950 году началась застройка Юго-Западного района, который и полвека спустя считается одним из самых престижных в столице. В начале 1950-х годов выросли знаменитые московские высотки: решение о строительстве этих важных градостроительных доминант было принято в юбилейном 1947 году.
Планировалось, что высоток в честь 800-летия Москвы должно быть восемь, однако в Зарядье вместо высотного здания все же появилась модернистская гостиница «Россия», разобранная в 2006 году. Характерные высотные здания, увенчанные шпилями, были построены также в Киеве, Риге, Варшаве и Бухаресте.
Заметно изменились в сталинскую эпоху не только фасады домов, но и устройство квартир, а значит, и быт их обитателей. Профессор МАРХИ Наталия Душкина, с которой Криптус поговорил, чтобы понять суть этих изменений, считает, что после радикальных авангардистских экспериментов в области жилищного строительства произошло возвращение к традиционным представлениям о доме и домашнем очаге:
«Сама планировочная структура постконструктивистских домов, строившихся еще в довоенный период, отражала тенденцию, которая в полной мере проявилась после войны: вместе с возвращением классического языка архитектуры произошел возврат к типу доходного дома. Здесь можно выделить следующие признаки: репрезентативный фасад; высокие потолки (их высота уже во второй половине 1930-х гг доходила до 3 метров, а в послевоенный период — уже и до 3,30 м); наличие парадного подъезда и черного хода.
В подъездах вестибюли и лифтовые холлы получали парадное оформление, апофеозом которого, безусловно, является «дворцовое» убранство входных холлов в московских высотках в Котельниках и на Кудринской площади. Сама лестница имела более скромную отделку, что отражало социальную градацию обитателей.
В некоторых квартирах были предусмотрены небольшие комнаты для домашней прислуги: во многих домах в 1950-60-е еще жили няньки или «домработницы». В «сталинских» квартирах снова появились столовые: кухня служила исключительно местом приготовления пищи, и потом прислуга либо хозяйка дома накрывала в столовой.
В послевоенный период появились дома с мебелью, сделанной по типовому проекту, но при этом достаточно высокого класса: кухонное оборудование, чугунные мойки, шкафчики над мойками хорошей столярной работы. Были замечательно нарисованы по старинным образцам филенчатые двери, в том числе с остеклением; продумана целая серия дверных ручек — бронзовых, латунных, алюминиевых и даже из цветных пластмасс.
В квартирах были сделаны добротные полы. Если в «авангардных» домах, где встречались дощатые и паркетные полы, появился новый тип пола из линолеума, то в «сталинских» квартирах по-настоящему возродили паркет — его делали из разных пород дерева, в том числе из бука и дуба.
В связи с этим снова появился штат полотеров, которые приходили с мастикой, намащивали этот паркет и полировали его суконкой. Таким образом, происходил кажущийся возврат к дореволюционному быту. Возрождались представления о домашнем очаге, о доме как о месте, где живут несколько поколений одной семьи. Квартира в сталинском доме на протяжении долгого времени считалась мерилом советского комфорта.
Другое дело, что и сталинские квартиры заселялись коммунальным образом. Я знала многие квартиры даже в знаменитых высотных домах, где с самого начала заселения устраивались коммуналки, и при этом вся планировочная структура квартиры мгновенно ломалась». Конечно, и в «элитных» сталинских домах есть свои недостатки.
Внешняя выразительность фасадов, случалось, достигалась в ущерб целесообразности. Культуролог Владимир Паперный обращает внимание, в частности, на такой «лейтмотив» архитектуры 1930 — 50-х гг, как огромные открытые балконы-террасы, очень непрактичные в условиях Москвы, Ленинграда и большинства других советских городов.
В книге «Культура Два», где противопоставляются демократичная культура авангарда («Культура 1») и иерархичная «сталинская» культура, Паперный пишет: «Известно, что в условиях континентального климата лето бывает жарким (и коротким), а зима холодной (и долгой). Культура 2 как бы забывает об этом. Ее мироощущение словно бы сползает на несколько десятков градусов южнее, с 60 o широты до, по крайней мере, средиземноморских широт».
Конец южным террасам и прочим дорогостоящим архитектурным «декорациям» был положен в 1955 году, с выходом Постановления об устранении излишеств в проектировании и строительстве.
Одним из последних произведений архитектуры сталинской эпохи стал еще один жилой дом И. В. Жолтовского, на проспекте Мира, 184, рядом с ВДНХ. Это очень красивое здание со сложной композицией, роскошным расписным карнизом, лепниной и мозаичными панно на фасадах было достроено уже в 1957 году, когда в 9-м квартале Новых Черемушек начинали строить скромные экспериментальные «панельки».
