Небольшой отрывок из автобиографии моего дедушки о последних днях войны:
“В общем, в госпитале в Германии я пролежал примерно до 25-27 апреля. Оттуда нас, тяжелораненых, погрузили в товарные вагоны, приспособленные под санитарные, и повезли на восток в сторону Советского Союза. Тогда мы просто возмущались и матерились, как нас везли: машинисты паровозов так резко останавливали и трогали с места наш состав, что было больно. Уже после, вспоминая это путешествие, я пришел к выводу, что делали они это умышленно, из «братских» побуждений к своим освободителям. 2 мая, когда завершалась битва за Берлин, мы проезжали Краков – гудели гудки фабрик и заводов, нам сказали, что сегодня в Польше день Конституции, поэтому и запомнилась эта дата.
Через день-два на какой-то приграничной польской станции нас выгрузили из вагонов, помыли в бане и разместили на отдых в госпитале в нормальных условиях. Интересно, что вечером, когда включили электричество, некоторые потребовали, чтобы опустили светомаскировку, но сестра с удивлением ответила, что этого делать не надо: сюда немецкие самолеты давно уже не прилетают, и тут как-то почувствовалось, что война идет к концу. Примерно шестого мая нас стали перевозить на автомашинах через границу и размещать уже на нашей железной дороге в наши отечественные пассажирские вагоны на чистые постели.
Поезд по нашим дорогам, в отличие от немецкой и польской, пошел ровно, без дерганий и без резких остановок: нас везли свои люди. Во второй половине дня 8 мая прибыли во Львов. Было интересно возвращаться на Родину почти по тем же местам, по которым в прошлом году с боями и потерями шли на запад.
Во Львове поезд держали долго, раненые стали уже волноваться, спрашивать, в чем дело. Потом мы узнали, что следующую за Львовом железнодорожную станцию захватила банда бендеровцев, на уничтожение которой было выслано танковое подразделение с десантом. В нашем поезде на площадках некоторых, а может быть и всех, вагонов поставили ручные пулеметы на случай нападения бандитов.
Как только стемнело, поезд пошел на восток и останавливался всего только один раз, видимо, для дозаправки водой. Ночью мы слышали стрельбу на станциях, через которые проезжали, и ответную с нашего поезда, видимо, нас обстреливали бендеровцы.
Все понимали, что война подходит к своему завершению. Все ждали, что вот-вот наступит долгожданный мир, и все-таки все получилось неожиданно. Утром 9 мая наш поезд остановился на станции Тернополь и тут торжественно, как умел только он, Левитан, видимо уже не в первый раз, сообщил по радио, что кончилась война, и сегодня, 9 мая 1945 года, объявлен всенародный праздник День Победы. Трудно описать словами то ликование, которое возникло в вагоне.
Даже неходячие прыгали со своих полок, все обнимались, целовались, смеялись, плакали – и все это от радости. С трудом верилось и как-то еще не до конца осознавалось, что кончилась война, что пришел этот радостный день, за который погибли миллионы людей, и мы, оставшиеся в живых, недаром проливали свою кровь. И день, как по заказу, был теплый, солнечный, ласковый, словно природа решила присоединиться к людской радости, еще больше приукрасить ее.”
