«Мне кажется, Москве не хватает музея, где было бы собрано современное искусство. Не только советское и западное, но – в будущем – и искусство тех регионов планеты, которые мы называем «третьим миром».
Профессор из ФРГ Петер Людвиг, владелец одного из крупнейших в мире шоколадных концернов и обладатель богатейшего собрания произведений искусства, не только высказал эту мысль, но и предложил свое содействие в организации такого музея. Его инициатива нашла поддержку и во время визита канцлера ФРГ Г.Коля в Москву в октябре 1988 года была рекомендована для изучения обеим сторонам.
Пока проблема обсуждается, я решил познакомиться с человеком, чей авторитет одинаково высок и в мире бизнеса, и в сфере искусства, понять, что движет им, когда он легко передает произведения, которые собирал долгие годы, в пользование самым разным музеям или дарит им экспонаты своей коллекции, многие из которых бесценны. Чем вызван его широкий жест — участвовать в создании музея современного искусства в Москве? Каким видится ему этот музей? И я отправился в Ахен, в штаб-квартиру концерна, который возглавляет Людвиг.
Примечателен этот древний немецкий город близ границы с Бельгией и Голландией. Когда-то здесь находилась резиденция Карла Великого, и поныне в ахенском соборе, внушительном готическом творении средневековых зодчих, стоит мраморный трон кайзера и покоятся его останки.
Ровно за пять минут до назначенного срока я подъехал к зданию фирмы — трехэтажному дому, который изящной дугой и сверкающими зеркальными окнами развернулся на улицу. «Людвиг Шоколаде ГмбХ» — гласила надпись перед входом. А следующая строка сообщала: «Фонд Людвига в поддержку искусства и международного взаимопонимания». Подобно визитной карточке, фирменная вывеска точно отражала обе грани деятельности моего собеседника. Об одной из них зримо говорили и картины вдоль стен в коридоре, ведущем в кабинет Людвига.
Он оказался довольно крупным мужчиной выше среднего роста, на вид лет шестидесяти, с внимательным, чуть ироничным взглядом. Весь его облик, манера держаться и говорить свидетельствовали о деловитости и уверенности крупного бизнесмена. Готовясь к интервью, я навел справки и выяснил, что Людвиг — почетный доктор нескольких университетов, кавалер ордена Почетного легиона, Большого федерального креста за заслуги, болгарского ордена Кирилла и Мефодия, обладатель многих других наград, член различных международных научных обществ, комиссий и кураториумов. И, естественно, председатель или член наблюдательных советов ряда фирм и акционерных обществ. Наша полуторачасовая беседа (не всякий бизнесмен, чей день расписан по минутам, так щедро выделит время для журналиста) началась с вопроса, ради которого я и приехал: как и почему родилась идея создания в Москве музея современного искусства?
— Последние десять лет я бываю в Советском Союзе часто, ао нескольку раз в год, и не только в столице, но и в других городах. Но именно Москву, один из крупнейших в мире культурных центров, я особенно полюбил, — сказал Людвиг. — Однако убежден: ей просто недостает музея современного искусства. И мне хочется помочь его организовать.
— Каким именно образом?
— Мы с женой можем внести довольно значительный вклад в его создание, в частности предложив кое-что из своей коллекции. Мы представили Министерству культуры СССР список, включающий 159 картин и скульптур. 50 из них хотим подарить вам — их могут отобрать ваши эксперты, а остальные 109 предоставить музею в длительное, фактически бессрочное пользование. Они будут оставаться там до тех пор, пока руководство музея не решит заменить какие-то из них на новые. Мы же берем на себя обязательство периодически обновлять эту часть экспозиции. Назову некоторые произведения, которые мы предлагаем будущему музею. Это три полотна позднего Пабло Пикассо — «Мушкетер со шпагой», «Большие головы» и «В ателье» и две его скульптурные работы; это «Стенная газета» Ренато Гуттузо; произведения западногерманских художников Георга Базелица, Анзельма Кифера, скульптора Иозефа Бойса, американцев Кристо, Роя Лихтенштейна, Роберта Раушенберга, Ясна Джонса, француза Жана Дюбюфэ, англичанина Ричарда Хэмилтона, австрийца Адольфа Фронера и многие другие. Словом, современное искусство Западной Европы и США может быть представлено главным образом произведениями из нашей коллекции. Но, думаю, подобный музей должен строиться на международной основе. В частности, многие экспонаты могли бы поступить из социалистических стран. И, естественно, из советских собраний…
На компетентность и опыт моего собеседника можно положиться — при его активном участии новую жизнь обрел ахенский музей «Зюрмондт», куда в 1957 году коллекционер передал первые картины из своего собрания. Тогда же он стал председателем ахенского музейного объединения и издателем «Ахенер кунстблеттер». Местные власти предоставили в распоряжение Людвига городскую картинную галерею, получившую название «Новая галерея – собрание Людвига». Здесь не только хранится значительная часть собранных им произведений искусства, но и ведется большая научная работа: они исследуются, экспонируются, рассылаются на выставки в другие города и страны. Почти 300 произведений коллекционер передал в дар Кельну, где недавно построен музей, названный его именем. Имя Людвига носят также музеи в Оберхаузене и Базеле. «Не подлежит сомнению, – пишет известный западногерманский искусствовед Райнер Шпек, — что он оказал важное влияние на европейское искусство в послевоенное время».
— Господин Людвиг, как вам удается сочетать деятельность бизнесмена с весьма интенсивным собирательством, требующим не только знаний, денег, но и времени?
— Для этого необходима жесткая самодисциплина. Стараюсь совмещать деловые поездки со встречами с художниками и коллекционерами. Неоценимую помощь оказывает жена Ирене — как и я, страстная поклонница искусства. Она внимательно следит за всей искусствоведческой литературой, художественными выставками и каталогами и каждый день, когда я возвращаюсь домой, сообщает мне обо всем новом, что происходит в изобразительном искусстве. Давайте поближе познакомимся с этим преуспевающим предпринимателем и коллекционером.
Петер Людвиг родился в 1925 году в Кобленце в очень богатой семье, корни которой уходят в мир большого бизнеса. Его мать, урожденная Клекнер, была дочерью владельца крупнейшей промышленной империи. В доме ценили и понимали искусство: Петер с детства был окружен творениями выдающихся мастеров, которые собирал отец. Вторая мировая война нанесла тяжелую рану и этой процветавшей семье: бомба, упавшая в июле 1944 года на родительский дом, похоронила под развалинами его мать. Под теми же развалинами были погребены и художественные сокровища из коллекции отца. Это трагическое событие, как и впечатления, вынесенные из службы в армии в два последних военных года, сформировали у Людвига резко отрицательное отношение к войне.
Со своей будущей женой Людвиг познакомился в Майнце, в университете, где оба изучали историю искусства, философию и археологию. Ирене Монхайм была дочерью шоколадного фабриканта из Ахена — впоследствии Людвиг, возглавивший предприятие, превратил его в концерн с более чем миллиардным оборотом.
Молодых людей объединила любовь к искусству. Поселившись в Ахене, Петер Людвиг не только способствовал экономическому подъему города, но и внес свежую струю в его довольно тихую культурную жизнь. Путешествуя в 50-60-е годы по разным странам, супруги собрали большую коллекцию античного, средневекового, а также американского искусства доколумбова периода. Они приобретали древние рукописи, монеты и книги, фаянс и фарфор, изделия майя, инков, ацтеков и олмеков. Но собирательство для четы Людвигов никогда не было самоцелью. «Искусство должно быть доступным для всех, а не служить лишь средством развлечения элиты», -заявил Петер и предоставил свою коллекцию для экспозиций.
С 70-х годов интересы супругов сосредоточились на искусстве XX века. В их собрании появляются произведения, отражающие различные течения и творческие направления, возникавшие одно за другим. Однако Людвиг не скрывал своего сдержанного, чтобы не сказать неприязненного, отноше ния к абстракционизму и тяги к реалистическому искусству. Он убежден, что абстракционизм — явление преходящее. Всерьез увлекся Людвиг советским изобразительным искусством.
— Тот вклад, который советская музыка, литература, кинематография, изобразительное искусство внесли в мировую культуру, огромен. Однако прекрасно зная ваших великих композиторов Прокофьева и Шостаковича, ваших писателей и режиссеров, Запад практически не ведал о советских художниках, работавших, скажем, после Малевича, и нынешних мастерах. И мы решили изучить этот пласт.
По инициативе тогдашнего советского посла в ФРГ В.С.Семенова Людвиг более тридцати раз приезжал в нашу страну, посетил свыше 400 ателье художников и скульпторов, музеи, картинные галереи и выставки, приобрел немало картин и скульптур. Собрав отличную коллекцию произведений современного советского искусства, он активно пропагандирует его на Западе, как и творчество мастеров социалистических стран.
Петер и Ирене Людвиг отстаивают мысль о глобальности искусства. «С тех пор как на Земле существуют люди, существует и искусство. Искусство есть повсюду, где живут люди, где они страдают и надеются, верят и сомневаются, мечтают и действуют», — написали они в предисловии к каталогу выставки, организованной в Венгерской национальной галерее. Поддерживая идею создания общего европейского дома, в котором народы должны жить в мире и согласии, они там же подчеркнули: «Пришло время создавать европейский дом, пора Москве и Вашингтону сблизиться друг с другом. Для этого необходимо взаимопонимание. Для того чтобы понять внутреннюю сущность другой стороны, необходимо оценить и ее культурные достижения».
— Вы не раз говорили, что одна из важнейших функций искусства – объединять народы, способствовать их взаимопониманию. Как с этой точки зрения вы оцениваете новую политику, новое мышление советского руководства?
— Весьма высоко. Политика открытости, которую оно проводит, позволяет советским людям лучше узнать, что происходит в мире как в сфере искусства, так и в экономике и в других областях. С другой стороны, так же важно, чтобы и Запад знал, что происходит в вашей стране. Важно и то, что теперь советские художники могут путешествовать по разным странам, что в Москве и других городах проходят выставки современного западного искусства. Это крупные шаги к взаимопониманию. …Из штаб-квартиры Людвига направляемся с ним в центр города, в «Новую галерею», где назначена встреча с молодым искусствоведом, заместителем директора галереи фрау Юльсберг — она готовила очередную выставку.
— Наша галерея создана 18 лет назад — тогда Петер Людвиг подарил ей около 200 картин и скульптур. С тех пор наши запасники пополнились множеством новых его приобретений, рассказывает Юльсберг. — Постоянной экспозиции у нас нет, и мы организуем выставки, передвижные экспозиции, которые видят любители искусства не только в ФРГ, но и в других странах. О широте наших поездок свидетельствуют каталоги — они выпускаются на многих европейских языках, а также на японском, персидском, иврите. Средства, которые нам ассигнуются из городского бюджета, более чем скромны. Их недостаток компенсирует щедрая помощь Петера Людвига. Сейчас у нас открыта выставка работ американских и советских мастеров. Такие экспозиции, на мой взгляд, очень ценны. Они показывают, что художников, как бы далеко друг от друга они ни жили, волнуют общие проблемы человеческого бытия, в котором все сплелось в тутой узел.
Смотрю на триптих американского живописца Винченто Дезидерио: он изобразил сцену убийства на фоне скульптуры Микеланджело. «Жестокость насильственной смерти преследует нас сейчас, как и много веков назад», — пояснила смысл картины мой гид. А напротив – полотно члена-корреспондента Академии художеств СССР Дмитрия Жилинского, рассказавшего об аресте отца в октябре 1937 года, как запечатлелось это трагическое событие в памяти мастера. Под картиной – копия постановления о посмертной реабилитации, датированного 1957 годом. Таков наш тревожный век…
Прощаясь с Петером Людвигом, интересуюсь; как оценивает он шансы реализации его московского проекта. «Пятьдесят на пятьдесят, — ответил он. — Ведь для этого надо преодолеть немало бюрократических преград — и у вас, и у нас. А это нелегко. Надо мобилизовать инертных».
